Пишут дети коммунаров

    Я не считаюсь постоянным читателем вестника ЗОЖ, но если вижу случайно вашу газету, то покупаю и читаю с удовольствием. В год получается 3-4 номера.
    Отдыхая с мужем летом в местном санатории, в день отъезда купила ЗОЖ (№19 за 2006 год), но дома он затерялся в кипе других газет. Как-то, перебирая их, я вновь обнаружила этот номер вестника и перед сном в 23 часа начала читать. И, о Боже, увидела письмо Алексея Егоровича Иванова "Сибирские коммунары".
    У меня сердце забилось, на глаза навернулись слезы, нахлынули воспоминания... Я дочь родителей, живших в этой коммуне "Жизнь и труд".
    До 2 часов ночи писала ответ Алексею Егоровичу, напомнила судьбу некоторых коммунаров. Живу я в Пензе, но сестра из Новокузнецка пишет, что сын одного коммунара, он же директор школы, организовал в своей школе уголок "Л.Н. Толстой и его последователи - коммунары. Их жизнь и скитания". Это Борис Аронович Гросбейн. Он раз в год собирает детей бывших коммунаров. Они пьют чай, каждый что-то интересное вспоминает, приносят вещи, книги своих родителей и так далее. Из серии "Время и судьбы" вышла в 1989 году книга "Воспоминания крестьян-толстовцев" (1910-1930-е годы). Это наша история.
    В литературном журнале "Сибирские огни" в разделе: "Из литературы толстовской коммуны "Жизнь и труд" на страницах 226-244 мой отец, Юлий Егудин, пишет: "Мои скитания и моя жизнь в толстовских коммунах". Переселением этой коммуны занимался М.И. Калинин, и несколько подписей на документах были И.В. Сталина.
    Из рассказа моего отца, а также из моих отрывочных воспоминаний, в коммуне "Жизнь и труд" была семья Рябовых, их все боялись, так как знали, что именно Рябов писал доносы на коммунаров в НКВД. Половина мужчин по этим доносам были арестованы в 1937-38 гг. и погибли. Началась война, и коммуну преобразовали в колхоз "Жизнь и труд". Мужчин начали призывать в армию, но они отказывались по своим убеждениям брать в руки оружие и убивать даже своих врагов. Их тут же арестовывали и посылали по этапам в Сибирь, где большинство из них и погибли.
    ...Строилась железная дорога на шахту Адашевская. Моего отца командировали охранять железнодорожную будку, ее топить и чистить железнодорожные пути. Однажды подошел товарняк. В не отапливаемом тамбуре отец заметил мужчину, очень замерзшего. Он помог ему слезть, завел в будку, отогрел, растер руки и ноги, напоил чаем и привел домой на ночлег. Поужинали картошкой. И тут выясняется, что этот мужчина - работник НКВД, немалый начальник, ехал по доносу арестовывать моего отца. Они долго разговаривали, отец рассказал о своих убеждениях, о Толстом, о его учении...
    Товарищ из НКВД по фамилии Стрыжак напоследок сказал: "Будь осторожен, никаких бесед о Толстом. Если будет повестка и будешь в 1-м доме, заходи только ко мне в кабинет". У отца было 12 повесток, и всегда этот малознакомый человек, как ангел-хранитель, спасал отца. Потом он отправил его в глухую тайгу валить лес, на лесозаготовку, где он и работал до конца войны.
    Я хочу сказать, что даже в то страшное время в НКВД были порядочные люди. Наверное, Стрыжак немало рисковал, спасая от тюрьмы почти не знакомого ему человека. Мой отец дожил до 84 лет, умер в 1992 году. Часто печатался в местной газете, выступал на радио, на собраниях, в школе на тему: "О вреде курения, алкоголизма, брак и семья". Рассказывал о Толстом, его учении, о коммуне...
    На его похоронах было очень много людей и удивительно много незнакомой молодежи. Дети тех коммунаров, уже все старенькие, много пели и все плакали.
    К сожалению, ответного письма от Алексея Егоровича Иванова я не получила...

    Татарченко П.Ю.