Папа, мама, я и четвероногие друзья

    В разгаре лето, а я все вспоминаю весеннее пробуждение природы. Грачи к нам прилетели, когда еще снег лежал. Кинула через форточку хлеба, самый смелый грач ухватил сразу три ломтика, крошки из клюва выпадают, он снова и снова их подбирает. Мы с папой невольно рассмеялись. Вот жадина! Скорее всего, просто голодный. Ничего, откормим. Утром проснулись, столько снега, что бери лопату – не ошибешься. Трудно бедным птицам в такую погоду выжить.
    Начался весенний разлив. Судогда вышла из берегов, мышам деваться некуда. Кот Степан от такого изобилия еды раздулся, стал похож на мультяшного своего собрата. Папе тяжело держать этакую тушу, я перенесла Степана к ногам, а он опять лезет на грудь, прилип, как пиявка. Пришлось отнести упрямца в другую комнату. Но кот не согласен – дверь царапает, хочет открыть, чтобы снова к папе на кровать прыгнуть. Настырный какой!
    Вскоре просохло, и мы с папой теперь выходим гулять. Посажу его на завалинку, то бишь на табуретку, и сиди, любуйся на речку, травушку-муравушку. А мимо народ на работу идет. Люди кланяются папе, уважают его. Оно и понятно – работал всегда безотказно: кому косу отбить, кому крышу перекрыть или сруб поставить. Успевал и траву косить. Душа-то крестьянская. Устал, нет бы отдохнуть, но как же, такая трава пропадает! Утром с зорькой встанет и пойдет махать косой. Это теперь некому траву косить – молодежь не приучена, а старикам тяжело.
    Мама поехала во Владимир. Ей там должны вручить медаль к 60-летию Победы. А папа обиделся, ворчит. Стал рассказывать, как в их деревне во время Великой Отечественной воинская часть стояла. И он вместе с другими мальчишками помогал солдатам очищать пулеметные ленты от смазки. Замерзшие пальцы плохо слушались, ребята уставали, но терпели, работали. В доме квартировали 15 солдат, да в хозяйской семье было семеро человек. Спали кто где – на печке, на полу.
    Спрашиваю, чем питались. Папа отвечает, что у них была крупа и картошка, а у солдат хлеб. Мама сварит ведро на всех, и ели один раз в день. Случалось, и голодали.
    У папы родной брат погиб. Он все собирался съездить на его могилу, откладывал, да вот заболел. А два других брата пришли с войны. До перестройки папа каждое лето ездил к ним в Песочную Буду, чтобы повидаться. У него шестеро братьев да еще сестра. Когда забрали на войну трех братьев, папа остался за старшего в семье. Младшие слушались его беспрекословно. Да и сами понимали, что матери надо помогать, чтобы выжить. Теперь же, когда папа заболел, все родственники встрепенулись, примчались, чтобы поддержать его, подбодрить.
    Я стараюсь папу расшевелить, отвлечь от тяжелых мыслей. Уговариваю:
    – Не переживай, что тебе медаль не дали. Ты зато у нас ветеран труда! Уважаемый человек в округе. Ну-ка, посмотри в окно, что это за птичка, как ее зовут? Грудка розовая, а поет – заслушаешься.
    Папа отвечает:
    Зовут ее берестянка.
    Говорит он тихо, так как недавно был очередной приступ. Я же продолжаю расспрашивать:
    – А помнишь, в семидесятые годы проводились соревнования по зимней рыбалке? Ты какое место занял?
    – Третье.
    – И что тебе подарили?
    – Мормышки и охотничий нож.
    – Вот, все ты прекрасно помнишь, так и держать! А по лыжам какое место занял?
    – Второе.
    – Ну, и что тебе вручили?
    – Вазу, которую Валечка разбила, когда полы мыла.
    – Ладно, папа, не переживай.
    Папа загрустил, пришлось напомнить ему веселую историю о нашей кошке. Лапка была крупная, всех собак по Заречной улице гоняла. Папа приходил с работы уставший, брал удочки и шел на бережок. Лапка садилась рядом, ждала улова. Завидя рыбку, кошка бросалась прямо в воду. Первая рыбка, независимо от размера, была ее. Зимой папа кошку на рыбалку не брал, но она всегда его провожала до речки.
    Однажды я к печной задвижке привязала рыбешку. Лапка вертится, кружится, но никак не может достать ее. А в это время к нам зашел дядя Гриша. Я и положи ему рыбешку сзади на плечо. Лапка, как по дереву, забралась на него, цап рыбешку, да и в сторону, а дядя Гриша – в другую и с матом: «Вам и собаку держать не надо! Злая какая, на всех бросается!»
    Мама с речки белье принесла, сразу мне отжатым полотенцем и досталось, чтобы со взрослыми так не шутила. Папа смеялся тогда до слез. Это надо было видеть: здоровый мужик, как Илья Муромец, и сиганул от Лапки!
    Напомнила я папе о кошке, смотрю, немного повеселел. Стали вместе вспоминать о том, как много раньше рыбы было, вода в реке прозрачная, словно росинка или слезинка. Не зря Судогда – в переводе с татарского означает «чистая вода». По дну пескарей, раков много, а вода холодная, даже, можно сказать, ледяная из-за подводных ключей. Сейчас от Судогды одно название осталось. Фабричные сбросы сделали свое черное дело. И штрафовали фабрику, да толку никакого. Во Владимире теперь не хватает воды, так решили из Судогды ее подвести. Я думаю, через несколько лет вообще исчезнет наша Судогда.
    Прочитала папе веселые истории из вестника «Про козла Мишку и Настины роды» и другие. Папа послушал про кота Пушка и говорит:
    – Да это прямо с нашего Степана списали.
    Мы с мамой смеемся:
    – Про нашего, про нашего!
    Папа говорил шепотом, а тут и голос прорезался, блеск в глазах появился, даже выражение лица изменилось. Встал и говорит:
    – Одевайте меня гулять.
    Мама против, врачи велят лежать. Но папа смотрит на меня, знает, что не откажу. Сходила за курткой, обула его и пошли с ним потихонечку на улицу. Потом папа всю ночь прекрасно спал и во сне улыбался. Наверное, сон про Степана видел. А наутро потребовал чистую рубашку, бриться и снова – на улицу. Вслед от мамы слышу:
    – Вот угробишь отца, нельзя же ему.
    А я думаю, пока ноги двигаются, пусть папа дышит свежим воздухом. Зоотерапия явно идет ему на пользу. А потому продолжаю отыскивать в памяти старые забавные истории.
    В детстве я была та еще егоза! Бабушка все время говорила: «У тебя шило в одно место вставлено». Как-то раз ушла бабушка в поле картошку полоть, а меня во дворе с подружкой Валькой оставила. Скучно стало, я открыла хлев и решила на кабане Борьке покататься. Валька, увидев этого борова, испугалась и побежала в огород. А я, сидя на Борьке, крикнула, чтобы не боялась. Но Борька неожиданно тоже рванул на огород. Я не удержалась и угодила в навозную яму. Как из нее выкарабкалась, не знаю, мне было шесть лет. А наш хрюня утоптал весь огород и улегся на огуречной грядке, балдея от удовольствия.
    Валька орет: «Караул! Помогите!», а я реву. На крик и рев соседи прибежали, еле Борьку в хлев загнали.
    Это катание на кабанчике я запомнила на всю жизнь, потому что в наказание неделю сидела на печке.
    Веселыми случаями из «семейного архива» стараюсь радовать не только папу, а и своих потомков. Я не представляю нынешних шестилеток босиком или обливаемых холодной водой из колодца, как тогда окатывали меня, смывая навоз. Ребята нынче изнеженные, незакаленные. Кур боятся, как бы петух не клюнул, куда уж там на Борьку сесть! Но зато такие вот «странички из прошлого» помогают в борьбе с недугами. К папе приходят друзья, шутят, поддерживают, вдохновляя на выздоровление. Да и ЗОЖ помогает.
    Сестричка подарила подписку на вестник. Скоро день рождения у подружки, я тоже ей подарю. Так что, милый ЗОЖ, я тебя потихонечку распространяю. Прочитала «Колонку редактора» с призывом «Не молчите!». Как же не помочь? ЗОЖ – это моя газета, я просто стала фанаткой вестника!

    Ильина Е.

    ЗОЖ: Простые истории, простая жизнь. Но сколько вместилось в небольшое письмо. Мы в ЗОЖ читали его с удовольствием и желали папе поправиться.