О чем сорока трещала

    Старенькую деревню давно покинули жители. Уцелевшие избы, почерневшие от дождей и ветров, одиноко стояли рядком, да огороды, обнесенные жердями, спускались к реке - вот и вся деревня. Кругом лес и неумолкающее птичье разноголосье. Превратилась эта никому не нужная деревня в коммуналку пернатых. По своей недальновидности, купив дом в деревне "без глазу", я оказалась соседкой в этой коммунальной квартире. Но ни разу об этом не пожалела. Здесь, на вольной природе, подросли и окрепли мои внучки.
    А так интересно наблюдать, открывать для себя, как этот мир пернатый напоминает нас родимых, до боли знакомых "героев". Прижилась в деревне и сорока, большая красивая птица. Каждое утро она сидела на крыше навеса летней кухни или разгуливала в огороде в сопровождении двух нагловатых ворон, высматривая спелую клубнику. Я гоняла эту воровскую компанию, но они вновь возвращались, то в огород, то на кухню. Вороны "работали" по продуктам, а сорока незаметно уполовинила столовые принадлежности (вилки, ложки) да осведомителем была по совместительству.
    Стоял сентябрь. Все уехали к школе, и я осталась одна в деревне. Была прекрасная пора "бабьего лета". Я копалась в огороде, когда услышала тревожный треск сороки: "Чужак в деревне!" Так и есть, в деревню вошло стадо коров, что паслись недалече. Пастухи после "очередной дозы за ворот" спали в копне сена. Коровы и ушли в загул. Сорока суетливо и озабоченно сновала по крышам, перелетая с одной на другую, и верещала во все горло, словно звала меня. Я робко вышла и попыталась гнать гостей. Но на жалкие "кыш-кыш" коровы даже ухом не вели, доедали мои осенние цветы и хозяйничали под навесом летней кухни. Оказалось, коровы были еще колхозные и кроме матерных слов ничего не понимали. Моя суета окончилась, когда я почувствовала чей-то пристальный взгляд... Недалеко от меня стояла довольно странная корова, чем-то не похожая на других, не фигуристая какая-то. Я метнула быстрым взглядом под брюхо коровы и, холодея от ужаса, не обнаружила вымя... И все поняла - это бык!
    Взъерошенный и угрюмый, он в упор с любопытством разглядывал меня, раздувая ноздри и втягивая воздух. Его упругие мышцы, готовые к рывку, подрагивали от напряжения. Я окаменела и вросла в землю, а во рту появилась горечь - это испугалась моя печень. А бык стоял, словно в раздумье, слегка покачиваясь, и вдруг опустил свою голову, похожую на бадью, застонал и заохал, уткнувшись в землю. Похоже, в этой огромной туше началась борьба добра и зла.
    А в моей голове судорожно засуетились мысли, словно мыши, попавшие в мышеловку, но ничего путного на ум не шло.
    "Побежишь - догонит, залечь - подойдет из любопытства... - рассуждала я. - Мало не покажется!" Но неожиданно бык развернулся и пошел прочь, все еще что-то бормоча, вроде модного - "понаехали тут!"
    Не ожидая от быка такого джентльменского решения и благородства, в одно мгновение я очутилась в огороде, перемахнув (громко сказано, скорее, перевалившись мешком) через жерди и посшибав некоторое их количество: ГТО-то сдавала полвека назад! Еле перевела дух. В душе моей разлилась река теплого чувства ко всей российской скотине! "Это тебе не испанский живодер!" - крутилось в голове.
    А сорока все еще верещала, вытянув шею, прыгала на краю крыши, растрепанная, похожая на крикливую базарную тетку. Вдруг она толи сорвалась, то ли прыгнула на спину корове, которая блаженно чесалась об угол дома. От неожиданности корова дернулась, но сорока удержалась, взмахивая крыльями. И от этого казалось, что корова вот-вот взлетит. Но она сорвалась с места и, задрав хвост, помчалась по деревне. За ней потянулись и другие коровы, соблюдая стадное чувство и солидарность. А вот и пастухи показались. Они шли вялой походкой, волоча за собой длинные, похожие на змеи, кнуты. Поравнявшись со мной, неуверенно, но с надеждой в глазах попросили: "Мать, плесни что-нибудь?" Но по моему взгляду поняли все и продолжили свой путь. Вскоре раздался сильный хлопок. Это пастухи брали реванш. Коровы, смекнув, что "окончен бал, погасли свечи", быстро скучились и, под отборное и смачное красноречие пастухов, покинули деревню.
    А сорока уже сидела на крыше кухни, спокойная и важная. Я послала ей воздушный поцелуй и, взяв совковую лопату, пошла собирать "гостевые мины", радуясь в душе, что удобрение само явилось к огороду. Какая-никакая, а все ж компенсация!

    Широкова С.С.