Когда я бывал суперменом без кавычек

    «Ну а сам-то ты – супермен?» – этот вопрос мне иногда задают, даже в интервью, как редактору одноименного еженедельника. Я отвечаю или шуткой, или отвлеченно.
    А если честно, то да, я супермен. Вернее, бывал таковым 63 раза. Ибо столько у меня было завершенных марафонов, или дистанций, превышающих это расстояние, например, одесская 100-километровка, 75-километровый забег во Франции, 50 миль (80 км) по горам Аппалачам в США.
    Легких марафонов не бывает. Всякий раз дистанция требует хотя бы терпения, а это уже кое-какое мужество. Обычно бегу марафон долго, больше трех часов. Что-то начинает побаливать, просыпаются старые спортивные травмы, а также всевозможные новые боли, принесенные возрастом.
    Это прекрасная тренировка – умение переносить боль, не жалея себя, не отступая, не требуя от судей снисхождения. Достаточно бывает поддержки зрителей. У нас кричат: «Да-вай-давай!». В Америке так: «Ю лукинг грейт!» – «Ты выглядишь великолепно!». Где уж великолепно, в гроб краше кладут. Но ты действительно великолепен своим долготерпением.
    А на финише случается загадочное явление стремительного омоложения и возрождения. Ты опустошен и счастлив, как после близости с любимой. Марафон, кстати, добавляет в физиологию мужчины необходимые для полноценной любви ингредиенты.
    Кто-то из хороших наших писателей, кажется, Андрей Платонов (если ошибаюсь, то не обессудьте), говорил примерно следующее: для того, чтобы быть человеком, недостаточно однажды родиться. Надо изо дня в день возрождаться.
    Длительный бег и предоставляет возможность возрождения. Ты подтверждаешь в себе возможность усилия, дерзания. Незатейливое, казалось бы, действо: встать чуть раньше и выйти на улицу и пробежать свои семь, десять, пятнадцать километров. Если непогода, холод, грязь, мороз, то потребность в волевом усилии возрастает, и это еще ценнее, чем бег по летнему лесу, по живописной поляне.
    После пробежки я возвращаюсь домой, встречаю в лифте, в подъезде соседей и думаю: «У вас день начался обычно, обыденно. А я уже кое-что испытал, я уже попробовал это утро на вкус, на запах, на свежесть ветра, я уже попробовал радость».
    Бывает, что не бегаю, иногда неделю – запутаешься в паутине забот, найдешь оправдание... И все опускается. Лично у меня сразу падает планка творческих возможностей, мысль становится медленной, неповоротливой, скучной. А лучшее из того, что я написал, было придумано, или продумано, на бегу. Ведь долгий бег вырабатывает в механизме души гормон эндорфин, являющийся эликсиром вдохновения.
    Но даже и в этом есть свой смысл – когда какое-то время не бегаешь, ленишься, отступаешь, а потом возвращаешься к своему делу, к бегу. Наблюдаешь, как неуклюжее тело и застоявшийся организм разогреваются, становятся послушными твоей воле. Так что если кто бросил бегать – не страшно. Важно опять начать, вернуться к этому состоянию. Как возвращаются в город юности, как возвращаются к любимому человеку...
    У марафонцев, у любителей в том числе, даже у самых обыкновенных, есть еще одно громадное преимущество и благо. Это новые возможности общения, возможности стремительного расширения окружающего мира. Во время марафона у медленных бегунов бывает по нескольку знакомств на дистанции. Часть пути ты пробежал с одним незнакомцем, вы обменивались короткими репликами, бодрили друг друга, потом расстались, разделенные разностью темпа. Кто-то следующий тебя догнал и проникся твоими терзаниями.
    Знаю, что многие-многие люди нашли на марафонской дистанции друзей, в том числе и зарубежных. И, несмотря на ограниченные материальные возможности отечественных любителей-марафонцев, какая-то часть из них смогла выйти на дистанции за рубежом. Благодаря не столько новым материальным возможностям, сколько возникшим дружеским узам с зарубежными сподвижниками. Хотя тут рекомендовать что-то конкретное трудно.
    ММММ был моим вторым марафоном. Первый – я до того пробежал в Одессе. Так вот, Московский марафон 1982 года стал на тот момент одним из главных событий моей жизни. Он лег в основу моей книги «Я бегу марафон», которая вышла тиражом 200 тысяч экземпляров. Отрывки из нее перепечатывались журналами и альманахами. Та книга принесла мне и первый денежный успех в жизни: 7 тысяч рублей в те годы были просто колоссальной суммой. Можно было машину купить. Так что лично я, марафонец-любитель, получил очень солидный приз за ММММ.
    Конечно, не все впечатления вошли в ту книгу. Не написал я о некоторых забавных вещах, которые в то время вовсе не казались забавными. Тогда, в 1982-м, я работал в ЦК ВЛКСМ, в секретном отделе я дал расписку в том, что не буду несанкционированно общаться с иностранцами – только предварительно поставив в известность нужные организации. И вот, поравнявшись на дистанции ММММ с директором Нью-Йоркского марафона Фредом Лебоу, я долго не решался заговорить с ним, хотя мне это было очень необходимо по замыслу моей книги.
    Озираясь по сторонам, я все же нарушил слово, данное ленинскому комсомолу, и пообщался на бегу с представителем чуждой идеологии. Кроме того, мой коллега, член оргкомитета ММММ, Владимир Отколенко дал мне тайное задание присматривать на дистанции за марафонцами из посольства США. Потому что во время бега у них могли быть особые контакты с информаторами. Сейчас это анекдот. Но тогда воспринималось достаточно здраво. И вспомнив этот момент недавно, мы с Володей Отколенко посмеялись, хотя и смущенно.
    Побегу ли я ММММ-93? Не знаю. Тяжело. Надо тренироваться, а нет времени. А впрочем, можно бежать и без особой тренировки, будешь потеть, кряхтеть, пыхтеть, ползти, но так тебе и надо, получи наказание за то, что хоть чуть изменил нашему делу, марафону. Да, наказание болью – это нормально.
    К ММММ часто предъявляют претензии. Того нет, этого не хватило, бардак, путаница... А как же иначе? В такой стране живем, это наш колорит, наша действительность, наше достояние. Пусть он будет. Пусть будет ММММ-93 удачным. А если и неудачным – пусть все равно будет, его не разлюбишь, потому что настоящая любовь бывает долгой, иногда вечной...

    Геннадий Швец.