Чудо, которое состоялось

    Мы умышленно публикуем этот материал сразу же за размышлениями и рекомендациями Валерия Тищенко.
    Мы понимаем, что бравурные разговоры о раке могут выглядеть несколько кощунственно. Рак остается и по сей день, пожалуй, самой страшной болезнью. И рассказывая об альтернативных методах борьбы с ним, мы ни в коей мере не отрицаем роли официальной, классической, ортодоксальной – называйте, как хотите – медицины. Мы просто подчеркиваем: есть иные, кроме облучений, операций и химиотерапии, методы борьбы. Стремясь выжить, люди должны испытать все.
    Но читая предлагаемые материалы, мы должны рассматривать проблему шире. Мы должны рассматривать ее в плане изменения своего образа жизни в ту сторону, которая сама по себе должна свести к минимуму возможность любых страшных заболеваний; в том числе и рака. Материалы, публикуемые на этих страницах и на других, так или иначе льют воду на одну мельницу: задумайтесь над тем, как вы живете, и постарайтесь изменить эту жизнь в предлагаемом направлении.
    Ну а теперь одна из многочисленных историй. Ее подготовил для публикации Лев Владимирский. Он обнаружил ее в одной из книг по макробиотике Митио Куси, который привел множество подобных историй с точным указанием имен людей и их адресов.
    Итак, история для размышления. Ее рассказал Джон Джодживитц из Аллентауна (штат Пенсильвания).
    17 марта, в пятницу, 1980 года я был уволен с работы с фабрики по производству теплиц в небольшом городке на северо-востоке штата Пенсильвания. Мне было двадцать три года, я недавно окончил колледж, был помолвлен. В мои планы на будущее входило изучение культурной и физической географии в высшей школе. Но я не был уверен в себе, ощущал какую-то бесцельность.
    В следующий понедельник я пошел к врачу по поводу опухоли и затвердения в левом яичке. Еще в 1977 году я впервые заметил там уплотнение с горошину. За 1979-1980 годы оно увеличилось и на шее появился комок. «Вероятно, это водянка, и доктор сделает дренаж, – сказал я невесте, – а комок на шее от всех этих лихорадок, которые у меня были». Осмотрев меня, доктор сразу же направил меня в госпиталь «Святого Сердца» в Аллентауне для радикальной орхиэктомии, удаления левого яичка.
    Мне сказали, что у меня была очень запущенная (четвертая) стадия чистой хориокарциномы. Я отчетливо помню, как сидя вместе с Ингрид в госпитальной комнате, мы выслушивали двух онкологов и лечащего врача, которые говорили нам, что у меня «один шанс на то, чтобы выжить в течение года, даже после химиотерапии». Болезнь распространилась на мою левую почку, оба легких и шею. Мне трудно было поверить, что у меня рак в последней стадии. Для меня это была такая же трагедия, как и смерть матери от диабета в 1971 году. Я был уверен, что моя диета «все, кроме мяса», большие дозы витаминов и добавок к пище, большая физическая активность на воздухе защитят меня от болезни. А теперь я с Ингрид услышал, что вероятно, я не доживу до своего двадцать четвертого дня рождения.
    В последующие четыре месяца у меня были повышения температуры, кровоизлияния из носа, затрудненное дыхание, постоянный кашель, изменения цвета кожи, полное выпадение волос, простуды, потеря аппетита, головные боли, усталость, тошнота, рвота, подавление деятельности костного мозга, головокружение, артритные боли во всем теле, сверхчувствительность волосистой части кожи головы, шум в ушах, выпадение зубов. То было самое ужасное время моей жизни.
    Все эти симптомы были результатом не самого рака, а лечения под названием «химиотерапия». Эти сеансы «химиотерапии», в том числе внутривенной, продолжались по 168 часов (семь дней), с перерывом на две недели (при моем очень больном состоянии), затем повторные 168 часов.
    После двух циклов лечения врачи объявили мне, что нет каких-либо изменений в величине опухолей. Они установили их размеры с помощью рентгена, измерили величину шейной опухоли, которая, по словам врачей, соответствовала всем другим опухолям. Мои врачи консультировались с всемирно известным специалистом по раку яичек, который порекомендовал экспериментальные дозы лекарств. Один из онкологов сказал мне, что ранее они никогда не давали столь больших доз никому из больных. Он предупредил, что эти дозы могут убить меня. Он также сказал Ингрид и мне, что если опухоли останутся после двух месяцев лечения, то я умру через пару месяцев (в августе 1980 г.).
    Первый цикл был проведен. Опухоли остались. Во время второго цикла химиотерапии (конец мая) меня держали моя мачеха, отец и Ингрид, ибо я изнемогал от боли. Я чувствовал близость смерти. На следующую ночь меня навестил священник. После лечения опухоли остались.
    Три онколога сделали следующие заявления. «Больше мы ничего сделать не можем», – сказал один. «У вас во всем шансов пятьдесят на пятьдесят», – заявил второй, глядя на горы сквозь окно. «У вас пара месяцев», – объявил третий, уставившись в пол.
    Затем произошли две вещи, которые изменили мою жизнь – одна перед последним курсом химиотерапии, другая – во время лечения. Как раз перед очередной встречей с «химией» хороший приятель Хурт Маурт познакомил меня с Денни Ваксманом, бывшим директором фонда «Восток-Запад». Денни разъяснил мне макробиотический метод подхода. Но я не очень-то во все это поверил. Диета, которую он рекомендовал, состояла почти на 50 процентов из цельных злаков, на 30 процентов – из овощей местного происхождения и на 10 процентов из бобов и морских овощей, на 5 процентов из супа «мисо» и на 5 процентов – из приправ... И все же советы Ваксмана остались в моей душе.
    Другой опыт был духовного плана. Во время моего пребывания в госпитале покойная мать сказала мне во сне, что я должен ехать в Монреаль и взойти с молитвой по ступеням часовни Святого Иосифа. И я решил испытать макробиотическую диету и ехать в Монреаль. Поднимаясь по склону горы на коленях, я находился в трансе, как будто я сливался с горой, где была часовня. И вдруг я успокоился, почувствовав, что если я изменю свой образ жизни и буду питаться макробиотической пищей, я поправлюсь.
    В конце июля 1980 года я встретился с мистером Митио Куси, который дал мне совет, как выздороветь. Он сказал, что я должен следовать диете и искать руководства у учителей макробиотики. Ингрид и я понимали, что то было больше, чем диета, то был образ жизни, основанный на естественных законах Вселенной.
    Три раза в неделю мы ездили в Филадельфию для изучения кулинарии, узнавали больше о макробиотике, заводили новых друзей. Я прочитывал каждую книгу по макробиотике, что попадалась в руки. За две недели все боли исчезли, за два месяца опухоль на шее уменьшилась вдвое. Шел август, а я не только не оставил мир, но чувствовал, что становлюсь все сильнее. Однажды я отправился на прогулку в горы и собака не могла за мной угнаться. Ингрид была моим кулинаром, моим вдохновителем, моей любовью.
    К маю 1981 года я чувствовал себя так хорошо, что попросил доктора Ричардса Донзе, друга и тоже сторонника макробиотики, сделать обследование моей крови. Результаты не показали никакого рака. А я ведь должен был умереть еще двадцать месяцев назад.
    Что же легло в основу чуда, происшедшего со мной? Думаю, тому есть пять причин: полная поддержка семьи и друзей, правильная макробиотическая практика, сильная наследственная иммунная система, благодарность ко всем трудностям, ибо они помогают мне двигаться вперед, к Богу, к Бесконечности, ну и, наконец, воля к выздоровлению.
    Теперь я здоров не только физически. Я чувствую себя здоровым и духовно. Естественная диета и новый образ жизни усилили и расширили мое видение католической традиции, в которой я воспитывался. Ингрид и я планируем изучать идеи макробиотики и обучать других в течение всей нашей жизни. Мы рассчитываем иметь большую семью и написать книгу о нашем «приключении». Мы также уверены, что наши дети унаследуют здоровый и мирный мир.