Кто не рискует, тот шампанское не пьет

    Эта встреча состоялась довольно давно – лет пять назад. Но сегодня, в канун праздника бега, в потоках разговоров о том, что, дескать, на Западе интерес к оздоровительному бегу ослабевает, она необычайно актуальна.
    Моим собеседником был руководитель американской общественной организации «Бегуны мира за мир без голода» господин Дэн Дрю, семейный врач по профессии. В ту пору это был высокий подтянутый рыжеволосый 47-летний человек, отец большого семейства из городка Джаспер, что в штате Индиана. Кстати, позже у меня состоялась и еще одна встреча с Дэном Дрю. Его позиции, изложенные в первом интервью, нисколько не изменились.
    – Доктор Дрю, хотелось бы поговорить прежде всего о беге – джоггинге, как называют его у вас на родине. В нашей прессе появились сообщения, будто мода на джоггинг в США прошла и большинство американцев от него отказались, увлекшись аэробной ходьбой.
    – Не представляю, откуда у вас такие сведения.
    – Из ваших же газет и журналов.
    – Ну, мало ли что и как в них пишут… Берусь утверждать, что слухи о закате моды на джоггинг – у вас, кажется, он называется бегом трусцой – абсолютно несостоятельны. Просто у нас по каким-то таинственным законам рекламы то вдруг начинают расхваливать оздоровительный эффект аэробики Джейн Фонды, то принимаются превозносить замечательные преимущества ходьбы, то поднимать престиж велосипеда… В принципе же в нашей стране, как и в вашей, наверное, популярны несколько особо эффективных и удобных в плане оздоровления видов спорта – добавлю к перечисленным бег, плавание и теннис, интерес к которым ни в коем случае не снижается.
    – Сколько же у вас в США, скажем, поклонников джоггинга и сколько ходьбы?
    – Не берусь назвать точные цифры, но их – достаточно достоверных – можно найти в наших специальных журналах и других изданиях. У меня просто нет времени их просматривать. Главное же состоит в том, что я не стал бы делать каких-то категорических разграничений между бегом и ходьбой. У нас очень многие сочетают в занятиях бег и ходьбу или выбирают то или иное упражнение в зависимости от сиюминутных обстоятельств.
    Что же касается цифр, то в моем городке живет примерно 10 тысяч человек. Около трех тысяч занимаются оздоровительным спортом, так сказать, спортом для себя. Среди них примерно тысяча человек отдают предпочтение бегу.
    – Они объединены в какие-то клубы?
    – В стране у нас много клубов бега. В нашем городке, правда, такового нет, но мы проводим десять пробегов в год, в которых участвуют поклонники джоггинга из Джаспера и близлежащих городов.
    Нет, нет, говорить о каком-либо падении интереса у американцев к бегу было бы неправильно. У нас повсюду и в любое время встретишь бегущих – одиночек, группами, семьями…
    – Но ходьба популярна тоже?
    – Я же говорил: мы не делаем особых различий. Скажем, Мерилен – моя жена – довольно давно уже бегает для здоровья. Она даже участвовала в Чикагском марафоне. Но когда к ней приходят подруги, у нее есть две-три очень близких подруги, они ходят.
    – Мы не поняли. Подруги – это люди, близкие по духу или именно по увлечению ходьбой?
    – Это именно подруги. Но в Америке сейчас не модно, как было еще в недалеком прошлом, собираться для общения в домах – посидеть за чашкой кофе или чая. Все более утверждается такой способ общения с друзьями, как прогулка. Бег здесь меньше подходит, ибо у каждого – своя скорость, а темп прогулки устраивает практически всех.
    – Кстати, вы бегаете?
    – Разумеется. Час в день.
    – А члены семьи?
    – А у нас с Мерилен трое сыновей и дочь. Все занимаются различными видами спорта. Один же из сыновей – Роберт – пловец международного класса и ставит целью попасть в олимпийскую сборную США.
    – Дэн, вы ведь врач?
    – Да, я семейный врач.
    – Семейный? Как это понимать? Вы терапевт, хирург, педиатр?..
    – Нет, я именно семейный врач. Обслуживаю определенное количество семей. Знаю, точнее, должен знать, все о каждом члене каждой семьи в плане уровня здоровья, образа жизни, предрасположенности к тем или иным болезням, наследственности. Я связан с членами этих семей от их рождения и до смерти. Я, к примеру, принял уже около трех тысяч родов. Лечу и детей и взрослых. Или консультирую, что необходимо им предпринять, куда обратиться в тех или иных сложных случаях.
    – И в этих семьях вы пропагандируете бег?
    – Да, я очень многих обратил в свою веру.
    – К сожалению, среди наших врачей слишком много расхождений во взглядах на пользу бега.
    – Чему тут удивляться? Среди наших – тоже. Особенно ужесточились споры после внезапной смерти Джеймса Фикса – американского основоположника и теоретика джоггинга.
    – Но ведь Кеннет Купер утверждал, что Фикс страдал тяжелым сердечно-сосудистым заболеванием. Зная о своем недуге, о подстерегающей опасности, он все же продолжал бегать.
    – Он правильно делал. Мое мнение и мнение многих моих коллег состоит в том, что если бы Фикс не бегал, то умер бы на десять лет раньше.
    – Однако смерть его потрясла Америку.
    – В какой-то мере. Она обсуждается и по сей день. На бегу случаются разные неприятные истории, но чаще всего оттого, что люди не знают, как правильно бегать. Однако истории случаются и с поклонниками других оздоровительных упражнений – ходьбы, велосипеда, плавания. А мы же не сомневаемся в пользе этих упражнений для здоровья. Почему же мы вдруг засомневались в пользе самого ценного из них? Да только потому, что оно в действительности самое ценное. Абсолютно ценное! И вдруг…
    – Вы заметили, что эти вдруг чаще всего происходят от незнания, как бегать. У вас есть своя методика?
    – Да, обязательно. И я предлагаю ее всем, кто обращается ко мне за советом.
    – Считайте, что мы обратились.
    – Хорошо. Главный принцип: на первых порах важна не дистанция, а исключительно время бега. 30 минут – хорошо, 60 – отлично.
    – Вы предлагаете сразу 30 или 60 минут бегать?!
    – А что здесь такого?
    – Но если человек не может?
    – Может же он ходить! Пусть идет, какие-то отрезки при этом пробегая. Хотя бы очень короткие и очень-очень медленно. Но главное, повторяю, время. Надо твердо пообещать себе, что будешь заниматься 60 минут, и сдерживать свое слово. Так вот, первые две-три недели вы бегаете или ходите на каждый третий день. Следующие две-три недели делаете точно то же, но уже через день. После второй программы, если все идет хорошо, приступайте к ежедневным занятиям.
    – Но ведь тот же Кеннет Купер говорит, что безопасность занятий, достижение их оздоровительной цели лежат в пределах 20-30 минут бега в день или 20-25 километров в неделю. В противном случае вы бегаете не за здоровьем, а за чем-то другим.
    – Я ни в коем случае не возражаю против взглядов Купера. Но кто, скажите мне, занявшись джоггингом, не загорается стремлением выйти на старт какого-то пробега? Пусть 10-12-километрового. Но это акт огромного психологического воздействия. И нужно иметь какой-то запас прочности. Поэтому я настаиваю на часе, хотя всегда напоминаю: не думайте о скорости. Она – ваше личное дело. Стало трудно бежать – идите. Это тоже прекрасно.
    – Но ведь сегодня 10-12 километров, завтра – все двадцать, а послезавтра – марафон. Кстати, мы располагаем интересной цифрой: в прошлом году на старты различных марафонов в США вышли приблизительно 180 тысяч человек. Но ведь и вокруг марафона идут нескончаемые споры. Причем большинство врачей против него…
    – К сожалению, и у нас, и у вас многие врачи слишком ленивы. И не только для того, чтобы бегать, но и для того, чтобы постичь философию бега. Цель врача – свести к минимуму боль и риск. И марафон для врача – это парадокс. Марафонец должен терпеть боль и идти на риск. То есть, марафон где-то сродни болезни. Она ведь тоже и боль, и риск. Но если больной чаще всего безволен, в марафонце живет, воспитывается огромная сила воли. Это очень важно. Большинство людей выбирают такой образ жизни, который обеспечивает комфорт и безопасность. Марафонцы выбирают дискомфорт и смотрят опасности в лицо. Но я сомневаюсь, чтобы жизнь первых, лишенная естественных эмоций, гарантировала бы более высокий уровень здоровья, нежели жизнь, которую ведут бегуны, в том числе и приверженцы марафона.
    – Значит, фактор опасности, риска вы рассматриваете как благо?
    – Да, жить – значит рисковать. Попытаюсь объяснить свою философию. Она основана не только на умозрительных заключениях, но и на медицинских фактах. Сегодня в организме человека открыты химические вещества, которые осуществляют тонкую регуляцию всей нашей нервной деятельности, лучшим образом влияя на самочувствие, поднимая тонус и предохраняя от депрессий.
    – Вы имеете в виду эндорфины?
    – И их, и многие другие. Одни из них выделены, но мы не знаем точного их предназначения, другие предполагаются. Но главное, что все эти вещества вырабатываются с помощью физических упражнений. Сталкиваясь с депрессивными состояниями своих пациентов, я всегда задаю им вопрос: «Вы видели дровосека, который бы пребывал в депрессии?». Но это еще не все. Мы много говорим о гиподинамии. Однако – и это очень возможно – страшно не то, что ваше сердце бьется лениво и медленно гонит по сосудам кровь, и не то, что слабеют мышцы. Главное, может быть, состоит в том, что при гиподинамии не работает этот самый химический завод.
    – Но при чем здесь риск?
    – Любые длительные физические упражнения – это, согласитесь, осознанный риск по отношению к жизни без движения, хотя такая жизнь на самом деле много опаснее. Но в последнем случае мы опасность не осознаем. Я знаю много случаев, когда к бегу обращались люди в возрасте уже за семьдесят. По всем морфологическим показателям этим людям была бы, казалось, полезнее ходьба. Однако именно бег, присутствие ситуации риска, давал положительный эффект.
    – Что ж, убедили. Не случайно, видно, в России говорят: «Кто не рискует, тот шампанское не пьет…».
    – О, это сказано очень верно.

    А. Коршунов.