Стены меня не слышат, и я все доверила бумаге...

    Подписчица ЗОЖ я всего три года. Очередного номера жду с нетерпением, он для меня и советчик, и собеседник. Кое-что беру для лечения. Но больше всего меня интересует переписка - читаю с удовольствием и вспоминаю свое детство, всю жизнь: все хорошее и плохое.
    Я - человек пожилой. Жизнь в наше тяжелое время, да еще в одиночестве, скрашивают воспоминания о малой родине, о далеком, босоногом, но таком милом детстве.
    Я родилась в селе Зарубино Топкинского района Кемеровской области, в селе, окруженном березовым лесом.
    Пока был жив муж, мы часто навещали село, заезжали поклониться могилам дорогих нам родственников. Уже километра за два до села, при виде крайних домиков, сердце начинало трепетать, предвещая радостную встречу с деревней, с родным домом, со знакомыми.
    Особенно любили Родительскую субботу перед Троицей. Посещали могилы родных, поминали, встречались со знакомыми: вопросы, воспоминания, с некоторыми знакомились как бы заново, если не виделись лет 60.
    С кладбища ехали к родному дому, из которого мы с сестрой и братом вышли в свет. Дом находится на краю деревни, и край этот назывался Бородавкой. Название окраина получила лет 100 назад, когда приезжая семья в глухом лесу построила первый дом. Старожилы-просмешники и назвали: "Паря, Бородавка". Вот из этой Бородавки я и вышла.
    Дом наш был большим - 4 комнаты, 9 окон, - красивым, покрытым тесом, с резными наличниками, за которыми летом выводились горластые большеротые птенцы.
    В палисаднике красовались бархотки, календула, высокие мальвы... Летом было любо посмотреть на эту красоту, подышать одурманивающим запахом черемухи.
    Сейчас у дома печальный вид: покрыт по-другому, количество окон убавилось, да и сам дом стал ниже "ростом". На зиму на всей Бородавке замирает жизнь - дачники уезжают в город. А в детстве и зимой на Бородавке было полно детей.
    Дом наш стоял на краю улицы, возле леса. Выйдешь за огород - и ты в лесу. В разные стороны разбегались тропинки, протоптанные скотом и детьми. Сейчас они все заросли - нет ни скота, ни детей, не слышно ни в лесу, ни на улице детских голосов.
    Ах, наш березовый лес! В нем, куда ни кинешь взгляд, кусты калины, черемухи, боярки. Я ни с каким яблоком не могу сравнить вкус пареной калины с сахаром. А пирожки с ней и с молотой черемухой - объедение!
    Любила в деревне субботу: полы вымыты, выскоблены (их тогда не красили), двор подметен, из каждой бани валит дым - значит, неделя закончилась, хотя выходных не было. В конце огорода у нас тоже стояла баня, топилась по-черному, но не пачкала, стены были как отполированные. Выскочишь из бани в сугроб и пулей обратно на полок, похлестаться веником.
    А ночевки на сеновале, на душистом сене? Утром не слышишь ни собачьего лая, ни мычания коров, ни горластого петуха - такой был крепкий сон!
    Лето проходило в лесу и на речке. Купальный сезон начинали 20 мая. К речке не шли - бежали, раздеваясь на ходу, и с ходу - в воду. Мазались глиной - было интересно, а это, оказывается, лечебная процедура.
    Зимой катались с горок до тех пор, пока валенки, рукавички, пальто не станут "колом". Вечером после такого "кислородного коктейля" забираешься на русскую печку-паровоз и мигом засыпаешь под веселое мурлыканье кота.
    Знали и тяжелую работу: в обязанности входило прополоть грядки, полить огурцы, снова наполнить бочку водой. Речка была далеко. Наберешь воды в ведра по рубчик, повесишь их на коромысло - и на плечи. А лет-то было по 7-8.
    Беззаботное детство оборвала война. Мне тогда не было еще и 13. Пришлось работать на колхозных полях: махать косой, снопы вязать, таскать мешки с зерном. На каждом шагу маячил лозунг "Все - для фронта, все - для победы". А что в итоге получило наше поколение? Подорванное здоровье, неосуществленные мечты и никакого обещанного благополучия.
    В 1946 году в селе закрыли среднюю школу - пришлось с родителями уехать в город продолжать учебу... В Кемерово живу вот уже 45 лет, а все кажется, временно. Не суждено вернуться в детство, нет туда ни дороги, ни билетов, а на родину мечтаю вернуться. Когда - не знаю, наверное, скоро, мне ведь уже 76!
    Напечатают мое письмо или нет - мне все равно. Главное, я снова пережила несколько счастливых и в то же время грустных часов.
    Написала по вашему призыву: "Пишите, братцы". Подтолкнуло также письмо А.А. Дивакова в ЗОЖ (№ 21 (273) за 2004 год) "Напиши куда-нибудь" и письмо в ЗОЖ (№ 20 (272) за 2004 год) моей коллеги и землячки Т.В. из деревни Пинигино Кемеровской области. Как созвучны наши судьбы: будто про меня все написано. Может, и познакомимся с Т.В., живем-то мы на расстоянии 35 км друг от друга.
    С вестником провожу бессонные ночи, с ним провела и праздничные дни. По телевизору не увидела ничего для себя интересного.
    Веселят вроде нас, а нам невесело, перед глазами моя разоренная деревня - и таких тысячи.
    Зачем я все это пишу? Живу одна, стены меня не слышат, и я все доверила бумаге, а теперь вам, редакторы. Можете отправить в корзину. Что думала, о том и написала, должна же я кому-то доверить свое сокровенное. За писанину извините, виноваты старость и плохое зрение. Будьте здоровы и снисходительны.

    Адрес: Ермачковой Дарье Михайловне, 650036 г. Кемерово, ул. Сибиряков-гвардейцев, д. 326, кв. 34.