Начало… длиной в 47 дней

    Некоторое время назад мне позвонила Инна Литвина – автор весьма популярной книги «Три пользы» – и спросила:
    – Вы слышали что-нибудь о «Хербалайфе»?
    – Нет, – честно признался я, – а кто это?
    – Это не кто, а что, – поправила меня Литвина. – Американский препарат. За ним в Москве сейчас просто охота. У меня тут знакомый приготовил о нем материал. Я его к вам пришлю.
    Знакомым и заодно автором оказался Владимир Гиль.
    – А вы сами-то принимаете «Хербалайф»? – поинтересовался я, когда Гиль переступил порог редакционного кабинета.
    – Уже год как «сижу» на нем, – ответил он.
    И дальше последовала история из разряда тех, что мы нередко публикуем в выпусках ЗОЖ под рубрикой «Невыдуманные истории».
    В 1980 году Владимир Гиль, инженер, кандидат технических наук, случайно содрал бородавку на руке. Заклеил ранку пластырем и забыл о ней. Жил, как жил, работал, бегал трусцой… Однако ранка о себе вскоре напомнила – стала болеть, кровоточить, затвердела… Встревоженный, Гиль обратился к знакомому врачу в институт красоты. Тот поставил диагноз – антифиброма и посоветовал оперироваться.
    «Резал» руку Гиля, на его счастье, известный хирург-онколог Григорий Борисович Титнер. После операции он оставил в кабинете только Гиля и сказал:
    – Мне очень не нравится ваша антифиброма. На ее месте не было родинки?
    – Была, – удивился Гиль. – А что такое?
    – Да так, ничего, – успокоил его Титнер. – У вас какие ближайшие жизненные планы?
    – Собираюсь в отпуск к друзьям, в Одессу.
    – Ну и прекрасно. Только оставьте в институте свой адрес.
    Гиль уехал. Но буквально следом пришла телеграмма: его вызывали в институт в связи с отрицательным результатом диопсии.
    Так Гиль попал в онкологический центр на Каширке и прошел все круги ада, включая и три курса химиотерапии. От четвертого он отказался, ибо, во-первых, и морально, и физически почувствовал себя ужасно, а во-вторых…
    Гиль не только жил в одном доме со знаменитым академиком Александром Александровичем Микулиным, но и был хорошо знаком с ним на почве шахмат.
    К тому времени почти 80-летний академик, как он любил говорить, «сбежал из морга» и готовил к публикации свою наделавшую немало шума книгу «Путь к долголетию». Он за партией шахмат, глядя в глаза Гилю, однажды сказал: «Кончай к ним ходить. Они тебя убьют… Читай лучше книги…». Академик дал Гилю и Брэгга, и Шелтона, и Азаву, и многое другое, что в ту пору ходило из рук в руки в качестве самиздатовской литературы.
    И тут Гилю повезло вторично. В длинных и скорбных коридорах онкоцентра он услышал, имя врача Лидии Александровны Пановой, которая, как говорили больные, использовала в лечении некоторых форм рака нетрадиционные подходы и буквально творила чудеса.
    Гилю удалось попасть к ней на прием. Панова оказалась к тому же и прекрасным психотерапевтом. Она долго говорила с Гилем о жизни, о вере в свои силы, о великой способности организма к мобилизации. Когда услышала от Гиля о том, что тот бегает, воскликнула: «О, так вы еще и бегаете… Что же вам лечиться!.. Вы уже лечитесь».
    Панова предложила Гилю целый ряд мероприятий, среди которых главным, конечно, было голодание.
    Из рассказа Владимира Гиля.
    «Я пошел на длительный голод сразу. Во-первых, не было особого выбора, во-вторых, не было времени на подготовку, в-третьих, я был внутренне готов к голоданию. Я прочитал все, что дал мне Микулин и что нашел в библиотеках, и даже без рекомендации Пановой сам хотел поголодать.
    К тому времени, как у всякого совслужащего, у меня накопилось множество отгулов и отпусков. Я взял двойной отпуск, переехал из квартиры жены в Москве на свою пустовавшую квартиру в Химках и начал свой эксперимент.
    Особенно трудными оказались первые дни. Более всего меня донимал даже не голод, а ужасные ощущения во рту: запах, обложенный язык… И тут я постиг одну хитрую штуку – голодание на меде. Дело в том, что мед – качественный мед – не попадает в желудок. Он может всасываться в кровь прямо во рту. Я брал закристаллизировавшийся мед, клал комочек на язык, и мед постепенно исчезал, наполняя меня энергией.
    Да, да, я вовсе не лежал. Я постоянно двигался. Стояла грибная пора, и я уезжал с раннего утра бродить по лесам. Кроме того, я стал по утрам пить свежую урину, хотя процедура эта на первых порах вызывала у меня отвращение… Так я продержался 47 дней, до того момента, пока не очистился язык и я ощутил вдруг чувство неутолимого голода…»
    Итак, я слушаю рассказ Гиля и у меня, естественно, возникают вопросы.
    – Какое количество меда вы принимали?
    – Начал с небольших доз, но постепенно довел прием до 100 граммов в день.
    – Можно ли это считать голоданием?
    – Да, ибо считаю, мед не попадал в желудок. Кстати, при лечебном голодании в клинике пациентам делают внутривенные вливания. Мед – примерно то же самое.
    – Пили ли вы воду?
    – Да, и очень много.
    – Дистиллированную, как Брэгг?
    – Нет, обычную кипяченую. Дистиллированной у меня просто не было под руками.
    – А клизмы? При голоданиях рекомендуются клизмы.
    – Нет. Один йог научил меня делать стул. Я наклонялся вперед, опираясь руками о колени и начинал «хлопать» желудком. То есть, резко втягивал и резко отпускал живот.
    – Как вы выходили из голодания?
    – Только на соках. Принцип: 1 соковый день на 5 дней голодания. 47 разделите на 5. Девять дней я выпивал по 1,5 литра соков. Лучше всего, разумеется, натуральные. Но у меня их не было, и я пил те, что имел возможность купить в магазинах.
    – Что вы почувствовали, закончив голодание?
    – То, что я совершенно изменился. Во мне появилась дикая уверенность в себе, вера в то, что исцеление придет неизбежно.
    – Вы повторяли затем голодания?
    – Да, несколько раз. От 30-и до 35-и дней. Но я бы хотел подчеркнуть одну деталь. Голодание – весьма индивидуальная вещь. Я, например, знаю людей, которые на голоде и бегали, и моржевались. Я физически довольно слаб, и так – не мог.
    – Кстати, о сроках. Поль Брэгг, как известно, на протяжении жизни голодал 24 часа в неделю, три дня в месяц, семь – в квартал, 12-13 дней – раз в году. А вы – сразу 47…
    – Я уже говорил о том, что голодание – сугубо индивидуальная процедура. Есть, к примеру, люди, которые питаются так, что при голодании выходят на чувство голода очень быстро. Примерно так же, как Брэгг.
    – Что вы имеете в виду?
    – Я имею в виду вегетарианство. Есть такой термин – живая пища. Так вот пища должна быть, если уж не вегетарианской, то живой.
    – А вы сами придерживаетесь вегетарианской диеты?
    – После того, как я проголодал 47 дней, я много лет исповедовал строгое вегетарианство. В моем рационе были каши, овощи, фрукты, орехи и изредка творог. Сейчас я не так строг к себе и могу позволить изредка съесть кусок мяса или рыбы. Я могу пойти в ресторан и есть то, что едят все. Но мне бы очень хотелось, чтобы ваши читатели запомнили одну истину. Ее изложил знаменитый натуропат Кеннон Джефри. «Врачи понавыдумывали десятки тысяч болезней, – писал он. – А я знаю одну – токсины в крови». И еще об индивидуальности голодания. Лично я голодаю по религиозным русским постам. В это время на землю из космоса устремляется мощный энергетический поток. Во время поста голодать значительно легче.
    Из рассказа Гиля.
    «Закончив успешно свой первый эксперимент с голоданием, я решил в довершение ко всему изменить образ жизни. Перебрался из Москвы под Рузу и увлекся пчеловодством. Мне открылись таинства использования меда как лечебного средства. Речь, разумеется, идет о натуральном меде. Плюс ко всему я обратился к бегу на длинные дистанции и понял, что длительный бег обладает мощным лечащим механизмом. Мне доводилось читать, что главное в этом механизме – насыщение клеток кислородом. Я не отрицаю этот фактор, но мне кажется однако, что решающий момент заключается в термодинамике. Он связан с повышением температуры тела и стремлением защитных сил организма привести эту температуру к норме. Кстати, тот же рецепт, только в перевернутом, так сказать, изображении, мы наблюдаем и при моржевании».
    И снова у меня возникают вопросы.
    – Мед – это ужасно интересно. Есть ли какие-то правила применения меда в лечебных целях?
    – Вот главное: мед надо принимать по утрам натощак. Не проглатывать, а держать во рту. Ни в коем случае нельзя класть мед в чай или нагревать. Уже при температуре 40 градусов энзимы – это то живое, что содержится в меде и любой растительной и животной пище – погибают.
    – А пыльца?
    – О, пыльца – это чистейший белковый продукт. Но важно употреблять опять-таки живую пыльцу, ту, что тащат пчелы в перговые соты на своих лапках, а не ту пересушенную, что частенько поступает в торговую сеть.
    – Наша беседа затянулась, – говорю я Гилю, – и, наверное, за кадром осталось еще многое. Давайте условимся так: пусть читатели попробуют переварить уже сказанное. Убежден: у них возникнет множество вопросов. Мы встретимся еще раз, чтобы вы ответили на них. Но под занавес последнее: «Хербалайф» – действительно хорошая вещь?
    – Потрясающая. К сожалению, в России он пока не всем доступен из-за своей цены. На Западе же «Хербалайф» все более и более входит в моду. Опуская все его лечебные свойства и возможности, замечу хотя бы одно: «Хербалайф» даже с материальной точки зрения очень выгодный продукт. И очень удобный.

    А. Коршунов.